Моя жизнь - хаос. Невероятный хаос. Прямо по-державински. Всё в точности, как мелодика Бьорк.
Не могу я написать эти работы. Но должна ведь. Сажусь и пишу, зная, что г полное. Ну, что нового я могу сказать об "Изгнании"? Но надо же. Как-то грустно. Кокто грустно по-орфеевски. Да. Да. Ещё раз да. Где же бродит моя любимая светлая грусть? Где ты - худой Худов? М? Я скучаю. Сердце забито мусором. Собака сидит на коленях и без зазрения совести метеоризничает. Мне бы так. А вообще всё хорошо, но всё же грустно. Люди отсеиваются, злятся, пытаются поссориться. Назло. Просто так. Когда амбиции берут верх - ум падает ниц. Так всегда. Я не из тех, кто спорит с судьбой. Хочешь идти? Иди. Тебя никто не держит. Может быть только я, но и то немножко. Думается мне, что нет ничего криминального в мыслях. Я перекурила. Явно. Мне плохо. Надо завязывать. Мутит. Да. Это правда. Пойду и съем мандаринку. Да кому нужны эти сумбурные записи некоей девочки, когда вокруг столько реально крутых тёлок? Рожакожамозг - всё при них.
Do you love me as i love you? Да не выкинуть слов из песни. Нет. Можно только вырезать и положить в коробочку. Пора писать. Опять. Выдавливать тексты - это моя обязанность. Как майонез из упаковки или пасту из тюбика. Так и есть. Моими текстами можно чистить зубы, как паршивым кокаином. Не вставляет, но название остаётся. Главное в нашем деле - самовнушение. Мне так хочется писать. Столько всего. Море мыслей, любви. чувств, желаний, горестей, счастья, песен и прокуренного голоса. Много сигарет. Много. Я не Миллер. Не могу я хорошо фонтанировать потоком сознания. Слушаю Бьорк. Слушаю. Люблю. Possibly Maybe.
Сумбур-сумбур-сумбур. Не умею думать. Дайте мне саксофон, ксилофон, виски и чёрнокожую женщину с огромным задом.