\Ad nauseam/
Одинокая, пустая, окаменевшая сущность бродит среди развалин доверия, человечности и надежды. Всё размолото обратно в бетон, землю, тлен, прах.
Мёртвые руки, усеянные осколками разбитых бутылок, пробиваются сквозь трещины в асфальте, откуда выскальзывает гнилостный запах распада вперемешку с серой.
То ли земля готовится излить потоки желчи, воткнутой в неё людьми сквозь длинные трубы кишок, то ли ад неспешно подбирается к нам, вонзая смрад в серые тела. Проникая в самое нутро, разрезая пополам, входя в женщину, словно ребёнок, пытающийся снова оказаться в утробе, вселенский финал пускает корни.
Сквозь меня эти корни пущены. Серое, грозно-грязное небо, упиваясь своей властью застилает муравьям солнце.
Я укутываюсь собственной скорбью по несуществующему светлому будущему, словно в саван. Чужой саван. Сквозь тонкое желтоватое полотно мир кажется светлым.
Так смерть приводит к жизни.
Мёртвые руки, усеянные осколками разбитых бутылок, пробиваются сквозь трещины в асфальте, откуда выскальзывает гнилостный запах распада вперемешку с серой.
То ли земля готовится излить потоки желчи, воткнутой в неё людьми сквозь длинные трубы кишок, то ли ад неспешно подбирается к нам, вонзая смрад в серые тела. Проникая в самое нутро, разрезая пополам, входя в женщину, словно ребёнок, пытающийся снова оказаться в утробе, вселенский финал пускает корни.
Сквозь меня эти корни пущены. Серое, грозно-грязное небо, упиваясь своей властью застилает муравьям солнце.
Я укутываюсь собственной скорбью по несуществующему светлому будущему, словно в саван. Чужой саван. Сквозь тонкое желтоватое полотно мир кажется светлым.
Так смерть приводит к жизни.